Отправлено: 20.09.20 22:38. Заголовок: В темноте зазеркалья
«В темноте зазеркалья»
Автор: Nell Doyle
Категория: Case, AU
Описание: Коннор Дойл возвращается к работе в ОНИР и к своей привычной жизни. Однако один телефонный звонок снова разделяет его жизнь на «До» и «После». И пока Коннор разбирается с последствиями экспериментов, проводимых над ним после взрыва в Архангельске, его команда готовится к новому расследованию, а Линдсей получает на день рождения странный подарок от старой подруги.
От автора: мой прошлый фан-фик, написанный аж в 2009, закончился следующими словами:
«Дойл минуту посидел в тишине, затем вместо диктофона достал мобильный. Еще минута ему понадобилась, чтобы собраться с мыслями и нажать на кнопку вызова. - Это Коннор... Ах, это ты... Я думал... Что? Она еще спит? Нет-нет, не буди ее. Просто скажи, что я звонил, чтобы удостоверится в том, что все нормально. Дело, которое мы расследовали, закрыто. Думаю, завтра вечером я смогу приехать... Передай ей это, ладно?.. Конечно, никто не узнает. Ты проверил информацию о смерти Элсингера?.. Значит, это правда? Что ж, я никогда не доверял ему, но смерти явно не желал. Жаль, что дело приняло такой оборот... Ладно, все, до завтра! Он нажал на отбой, посмотрел минуту на телефон и достал наконец диктофон, чтобы подвести итог дела...»
Спустя 11 лет я решила таки написать продолжение Надеюсь, его кто-то прочтет.
Отправлено: 20.10.20 13:03. Заголовок: Пока всё, что есть. ..
Пока всё, что есть. Когда будет продолжение этих частей, пока не знаю. Потому что приходится очень много работать и писать по профессии. А ещё я очень хочу доредактировать поскорее старые свои рассказы и выложить их на фикбуке (вчера следом за Тенями прошлого выложила видоизмененную "Потерянную душу". https://ficbook.net/readfic/9978962https://ficbook.net/readfic/9978962 Это вторая серия моего "Марлезонского балета" виртуального сезона, "Зазеркалье" - четвертая. Я очень надеюсь, что времени и музы мне хватит, чтобы закончить этот "сезон" так, как я задумала.
А сейчас мне любопытно. Кто-нибудь из вас понял, кто эта Кэсси, которую встречает Коннор в магазине?
Отправлено: 20.10.20 13:13. Заголовок: Как всегда многообещ..
Как всегда многообещающе и очень интересно) И часть завершается на самом имтересном месте!!! РРРРР!!! Ну что ж, нам, увлеченным читателям, ничего не остается, как терпеливо ждать прилета музы и верить обещанию не оставить нас без продолжения
Обожаю Кэсси!!! Отличная связка с еще одним любимым сериалом)))))))))))
Nell_Doyle Спасибо! :) очень интересно, хочется, конечно, побольше, но понимаю, что время не резиновое... Если CoLin упоминает другой сериал в отношении Кэсси, то я, видимо, его не видела ;)
Отправлено: 20.10.20 22:06. Заголовок: Well what would be a..
Well what would be a nice treat after work? to lie on the bed, and read a new episode of an interesting story ))) Thanks for sharing )) and you have no idea how much I love Bell, Book and Candle!!! That’s my fav Middleton place, and I definitely loved to see Cassie featured in the story! I really like her 😊 Now I really want to find out more about this mysterious painting...
Отправлено: 20.10.20 22:30. Заголовок: Большое спасибо всем..
Большое спасибо всем за обратную связь! Мне безумно приятно, что вы читаете эту историю! Части про картину у меня пишутся легче всего и в запасе есть одна уже полностью написанная сцена, но между ней и этими частями нужно написать связки с Мирандой, которая явно тормозит мне весь процесс))
Nat пишет:
цитата:
Если CoLin упоминает другой сериал в отношении Кэсси, то я, видимо, его не видела ;)
Кэсси это персонаж сериала "Добрая ведьма", она же владелица магазина "Колокольчик, книга и света" :) А герой Пола Миллера, Том, не раз там бывал :)
Отправлено: 21.10.20 21:17. Заголовок: А вот я подсела на Д..
А вот я подсела на Добрую Ведьму) Удивительно добрый сериал, помогает возродить в сердце веру в лучшее. Сейчас это редкость. Уже планирую еще раз пересмотреть)
Отправлено: 09.11.20 13:48. Заголовок: Если кто-то еще ждет..
Если кто-то еще ждет продолжения этой истории, то сегодня или завтра выложу пару кусочков. Я уже целиком ее написала, но нет предела графоманству: что-то постоянно дописываю и меняю в сюжете. Поэтому пока перед следующими частями выложу обложку истории, отражающую видение мира "Закартинья" и саму картину "Дарящие любовь", за которую большое спасибо Michelle Doyle.
Отправлено: 10.11.20 12:31. Заголовок: В дом Спрингз Коннор..
В дом Спрингз Коннор приехал в самом мрачном расположении духа. Рявкнул на техников, которые криво закрепили камеры слежения на входе, буквально вырвал из рук у Питера последние показания приборов, замеряющих электромагнитные волны, и хлопнул входной дверью так, что висевшая в коридоре картина перекосилась. Антон удивлённо поднял бровь, наблюдая за весьма нетипичным для шефа поведением. — Коннор? Ты в порядке? Ты нашёл Линдсей? — Нет! — резко ответил Дойл и сам почувствовал, что сила его раздражения абсолютно не пропорциональна силе раздражителя. Но волна негативных эмоций накрывала его с головой с момента, как он вышел из квартиры Линдсей. Перед глазами стояла Доннер в белой старинной одежде, и он никак не мог отделаться от желания снова поехать к ней домой и посмотреть на картину. Загадочный лес словно звал его назад. «Наваждение какое-то!» — подумал Коннор и уже более спокойным голосом рассказал Антону о том, что обнаружил в квартире Линдсей. Хендрикс ещё больше нахмурился, дослушав всё до последнего слова и не перебивая Коннора. — Картина, говоришь? Не помню, чтобы живопись была в интересах Линдсей. Возможно, чей-то подарок? — Ребята, — заорал из соседней комнаты Питер. — Идите скорее сюда! Дойл и Хендрикс вбежали в маленькую комнатку, которая, вероятно, служила игровой для Саманты, и увидели, что детальки детского конструктора, рассыпанные по всей комнате, парили в воздухе на разном расстоянии от пола. Питер дотронулся до одного из кубиков, тот отлетел на пару сантиметров и снова замер, не упав вниз. Откуда-то из глубины дома послышался голос Миранды: — Саманта, я же просила собрать тебя конструктор ещё час назад! Ты хочешь, чтобы кто-то из наших гостей наступил на него и поранился? В следующую секунду все детали устремились в один угол комнаты и попали ровно в большую открытую коробку. Несколько больших кубиков, ударившись друг о друга, выпали на пол, но, едва коснувшись его, снова взлетели вверх и залетели к остальным. — Ах, вот вы где! — увидев трёх мужчин, обступивших коробку с конструктором в углу, Миранда немного смутилась. Затем рассеянно прокричала дочери, которую нигде не было видно. — Саманта, спасибо, я и не заметила, что ты его уже собрала. Извини! — А на приборах снова ничего, — раздосадовано прошептал Питер. — Ну, как так? Он подошёл поближе к Миранде, но вокруг неё тоже не было никаких полей и аномальных излучений. Обычный человек… Без паранормальных способностей. — Что-то случилось? — спросила Миранда, переводя взгляд то на Питера, то на Коннора и Антона в углу, то на конструктор.
— Да, феномен снова себя проявил, но наши приборы опять ничего не зафиксировали, — сказал Питер, покидая игровую комнату в надежде, что хотя бы камеры не подвели и записали всё происходившее на плёнку. Саманта, как ни в чём не бывало, вошла в комнату и села на пол. Она пристально посмотрела в глаза Коннору и улыбнулась. Затем взяла с полки первую попавшуюся коробку с пазлом и протянула ему. — Вы ей определённо нравитесь, профессор Дойл, — Миранда с улыбкой и умилением посмотрела на дочь. — Доктор Хендрикс, а не выпить ли нам ещё чашечку чая? И не дожидаясь ответа, женщина увела Антона, на лице которого застыл немой вопрос: «Так это был чай?!», прочь из комнаты. Оставшись наедине с девочкой, Коннор сначала смутился, ведь его навыки общения с детьми оставляли желать лучшего и контакт с несовершеннолетними раньше обычно был заданием для Линдсей, Антона или Корлисс. «С другой стороны, — подумал он, — давай, Дойл, дерзай, ты теперь тоже отец девочки, учись…» Мужчина присел на корточки и взял из рук Саманты коробку с изображением сказочного замка. — Хочешь, чтобы мы его вместе собрали? Девочка кивнула. Коннор высыпал мелкие детальки пазла на пол и начал переворачивать их лицевой стороной. Саманта с улыбкой смотрела на него и снова не отводила глаз, как и в первую их встречу, но сейчас у Коннора не было желания отвести взгляд. Напротив, он впервые с момента, как покинул квартиру Доннер, почувствовал спокойствие. Глядя в бездонные серые глаза Саманты, он вспомнил про Николь и волна напряжения, сковывающая тело и мысли, постепенно начала отступать. Они просидели на полу около получаса, молча складывая замок. Дойл уже привык к тишине, и тут Саманта неожиданно её нарушила, тихо спросив: — Как её зовут? — Кого? — как можно более спокойно, стараясь не выдавать своего удивления, уточнил Дойл. — Вашу дочку… — Саманта взяла из его пальцев кусочек пазла и вставила в нужное место. — Николь. Сначала Коннора поразило то, что Саманта с ним заговорила. Ведь её мама вчера сказала, что девочка общается только с ней и с учителем. Но более впечатляющим был смысл вопроса. Как Саманта узнала, что у него есть дочь? — Вы очень сильно скучаете по ней. Она далеко? — Да… А как ты догадалась, что у меня есть дочь? — осторожно спросил Коннор. Саманта засмеялась. — Это очень просто! Вы же только о ней и думаете. А ещё про какую-то картину… Ваши мысли очень громкие, их сложно не услышать!
Коннор улыбнулся и кивнул, словно соглашаясь с ней, мол, какой глупый вопрос задал этот взрослый. А сам про себя подумал: «Кажется, мы ищем феномен не там, где надо, да ещё и не у того человека…» Спустя час ошарашенная Миранда сидела в гостиной и с трудом понимала, о чем говорит профессор Дойл, который вызвал её на приватный разговор после игры с Самантой. — Мисс Спрингз, скорее всего, психокинетическая сила исходит не от вас, не от какого-то потустороннего феномена в доме, а от вашей дочери. Это пока всего лишь моя догадка, но ещё у меня есть основания полагать, что Саманта также обладает даром телепатии, так как во время игры она смогла прочитать мои мысли. — Но как? И почему я раньше этого не замечала? — губы Миранды задрожали. — Возможно, страх стал мощным толчком для пробуждения этих способностей. Она не раз становилась свидетелем разных неприятных событий, которые с вами происходили. Некоторые из них угрожали вашей жизни. Любой ребёнок больше всего боится потерять родителей. С её отцом вы развелись, а кроме вас у Саманты никого нет. — И что же мне теперь делать? — Миранда выглядела испуганной. К таким новостям определённо не готовили на курсах для будущих родителей, да и в литературе о том, как правильно воспитывать детей с телепатией, тоже не пишут. — Не волнуйтесь, мисс Спрингз, мы не оставим вас без помощи! Наша команда постарается собрать как можно больше информации о способностях вашей дочери. В конце концов, есть специализированные школы, которые занимаются обучением детей со сверхспособностями. У нашего Управления уже был опыт работы с такими учреждениями. — О господи, — только и смогла вымолвить Миранда, зарыдав и уткнувшись носом в платок, любезно вручённый ей профессором Дойлом.
Виндзор Стрит, 458 Галифакс, 23.58 Возвращаясь вечером от дочери, Коннор решил снова заехать к Линдсей домой. Коллега за весь день так и не объявилась. Дойл уже раздумывал над тем, что если до завтрашнего утра от неё не поступит никаких вестей, нужно будет сообщить в полицию. Однако это будет завтра, а сегодня он никак не мог выкинуть из головы картину в её квартире, ощущая, что в ней кроется какая-то загадка и, возможно, даже причина исчезновения Доннер. Дойл вошёл в квартиру, снова прислушался и, не услышав ни звука, сразу же подошёл к картине, манившей его весь день. Но первым делом он посмотрел не на Линдсей, а на отсутствующее лицо мужчины. Снова, как и утром, провёл пальцем и приблизил лицо к холсту. Затем посмотрел на улыбающуюся Доннер. Странные эмоции снова захватили его. Многолетний опыт работы с различными феноменами сразу же подсказал, что это не просто художественная работа: в ней есть какая-то мистическая тайна. Но пока ум изрядно туманили бурные эмоции. Желание касаться и чувствовать под пальцами шероховатость краски было очень сильным. А ещё невыносимо захотелось спать. День был сложным и выматывающим, мысли путались в голове, но Коннор все же смог уцепиться за одну из них. «Я же могу не спать несколько дней, почему же сейчас глаза закрываются сами по себе?» Помотав головой, Дойл пошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе. Сколько лет прошло с момента, как он последний раз был в этой квартире? Три или четыре года? Однако старая кофеварка была на том же месте. Налив себе большую кружку бодрящего напитка, мужчина снова вернулся в комнату и сел на диван. Квартира Лин была построена таким образом, что стен между гостиной и коридором не было, только небольшие перегородки с нишами. Поэтому с дивана открывался чудесный вид на огромное полотно. Коннор не спеша пил кофе, рассматривая лицо Доннер. Вопросы, которые роились у него в голове, не давали ему покоя. Во-первых, могла ли Линдсей заказать картину, на которой она изображена с каким-то мужчиной, да ещё и одеяниях эпохи Просвещения? Возможно, он плохо знал коллегу, но ему казалось, что такой поступок не в её духе. Во-вторых, кто этот мужчина рядом с ней на картине? Когда они встретились в заснеженном лесу в Мичигане и после проговорили всю ночь напролёт, Коннор не сомневался, что их симпатия друг к другу взаимна. Он видел, как её задевает его нынешнее поведение, но ничего поделать с собой не мог. И винил себя в этом постоянно. Дойл пока никак не мог подобрать слова, чтобы рассказать ей о дочери, попросить дать ему немного времени, чтобы понять, что делать дальше. Ситуация была очень неоднозначной. Коннор понимал, что дорога до пригорода занимает очень много времени и нужно срочно покупать собственную квартиру, куда он сможет переехать от Питера, забрав Николь. Он очень хотел, чтобы и Адам переехал с ними, но это уж решать пожилому учёному. А ещё эта странная тётя Николь как снег на голову Коннора с обещанием навещать племянницу… Ещё мужчину очень напрягало количество вопросов, которые поступали от некоторых коллег. Врать Коннор не умел, предпочитая переводить разговор в другое русло. И если Линдсей молча обижалась, то Питер в последнее время проявлял нешуточную настойчивость и постоянно интересовался, что же это за отлучки и телефонные разговоры такие, о которых Дойл не хочет рассказывать. Фразу, после которой отношения Коннора и Лин стали натянутыми, о том, что когда Дойл посчитает нужным, то сам все расскажет, Эксон проигнорировал. Наверное, и его можно было понять. Питер всегда был подозрительным и понятия о «личных границах» и «субординации» были для него такими же сложными, как для гуманитариев теории атомной физики. В-третьих, почему одежда Доннер, в которой она была вчера утром на работе, лежит прямо перед картиной? Причём, абсолютно ВСЯ одежда. Коннор почувствовал смущение, вспоминая, как поднял блузку с пола… Все предметы одежды лежали друг под другом в таком порядке, в котором их носят сверху вниз. Это было, пожалуй, самым странным в этой истории. Ну не могла же Линдсей прийти домой, снять колготки, кинуть на них нижнее белье, юбку, и наконец, сверху блузку? Коннор опять почувствовал собственные горящие уши. Так, спокойно, Дойл, думай о деле! Но ведь это бессмыслица какая-то… Если только… Коннор опять стал сверлить взглядом картину. Где-то на задворках памяти всплыла пожелтевшая папка из архива ОНИР, в которой описывалась одна загадочная картина, обладатели которой бесследно исчезали. Дойл напрягся, вспоминая детали. Иногда ему казалось, что вся его память до взрыва на российском заводе стала похожа на картотеку, к которой нужно подобрать ключ. А дальше бери папку с полки и читай. Совсем недавно, укачивая на руках Николь, он вспомнил колыбельную, которую ему пела мама. Каждое слово, мотив, тембр её голоса… И тот момент, что последний раз он слышал от матери эту песню в трёхлетнем возрасте. Это глубоко поразило его!
Дальнейшее путешествие по лабиринтам памяти было таким же шокирующим и впечатляющим, вот только период с февраля 1997 до августа 1999 года был напрочь заблокирован. Сейчас Коннор мысленно представил, как идёт по длинному коридору с огромными стеллажами, заставленными сверху донизу папками. Эта визуализация помогала ему сконцентрироваться и найти нужное место, где хранились эти воспоминания. Учёные не зря говорят, что мы ничего не забываем, только утрачиваем путь к нужной информации. Бинго! Вот эта папка… Чёрт, почему же он тогда не прочёл её внимательно? Коннор не считал себя большим любителем искусства, поэтому не уделил этому делу достаточно внимания. Всё, что он смог вспомнить, это то, что картина была создана в XVIII веке в Голландии разнополой парой художников, которых объединило лишь творчество и острое желание найти своих половинок. Самым известным их творением стала картина «Дарящие любовь». Сохранились данные о том, что полотно было обнаружено в творческой мастерской художников, а сами они бесследно исчезли. Следующее упоминание о картине, которое запомнил Коннор, относилось к концу XIX века и тоже было связано с загадочным исчезновением. Джонатан Смит, известный коллекционер, приобрёл эту картину на аукционе и вместе со своим другом, Альбертом Уэсли, поехал к себе домой — отпраздновать успешное пополнение коллекции. Утром Уэсли не смог найти Джонатана в доме, а перед купленным полотном — Коннора бросило в жар! — лежала одежда Смита. Его самого так и не нашли, а картина снова была продана с молотка. Следующим воспоминанием Коннора, листающего мысленно папку с делом, стало то, как он её закрыл в своём кабинете с ухмылкой и комментарием «Неинтересно!» Дойл в настоящем времени ударил себя по лбу, свернув в памяти путешествие по коридору. «Вот тебе и неинтересно!». Убил бы себя тогда… Коннор на минуту прикрыл глаза. День выдался сложным. Поясница Дойла неприятно ныла, что свидетельствовало о том, что её обладатель чертовски устал. Мысли начинали путаться. «Буквально минуту полежу, а потом…» Коннор не успел додумать, что будет потом. Он провалился в сон. Профессору последние полгода не снились сны. Ни чёрно-белые, ни цветные. Видимо, это было своего рода защитной реакцией психики, ведь раньше кошмары были его постоянными спутниками. Находясь в «Улье», он с трудом мог различать сон и реальность. Липкие, скользкие кошмары преследовали его и во сне, и наяву, напрочь стирая границы реальности и иллюзий. И когда Дойл выбрался оттуда, сны перестали ему сниться. Совсем… — Коннор? — позвал профессора такой знакомый голос. Мужчина открыл глаза, соображая, где он находится. Сел, потряс головой, огляделся. Вспомнил, что он в квартире Линдсей. — Коннор, милый, иди сюда! Взгляд Дойла замер на картине. Линдсей стояла среди зелёного леса и смотрела прямо на него. Ещё секунда, и она шагнула навстречу сидящему на диване Коннору. — Коннор Эндрю Дойл, ты тот единственный и неповторимый мужчина, которого я ждала всю жизнь! Пойдём со мной, только там мы будем счастливы, и ничто не омрачит нашего счастья! Женщина подошла к нему и положила руки на плечи. Она ласково посмотрела в глаза Коннору и улыбнулась так лучезарно, что у Дойла перехватило дыхание. Её лицо было так близко, что он чувствовал теплоту дыхания Доннер. Это сон? Или реальность?
Линдсей провела пальцем по щеке Коннора, прикрыла глаза и буквально впилась в его губы. По телу Дойла разлилась приятная теплота, он обхватил талию Лин и притянул ближе к себе. Это было каким-то безумием, но Коннор не хотел ни о чем думать. Линдсей рядом! Ведь именно об этом он мечтал там, в лаборатории. Это всё, чего он хотел тогда… И, наконец, самая потайная его мечта сбылась! — Коннор, — глубоко гортанным голосом проговорила Линдсей. — Пойдём со мной! Там мы будем счастливы. И ничто не омрачит наше счастье! Её глаза блестели, губы пылали. Коннор чувствовал биение её сердца под старинным платьем. Устоять перед ней было невозможно, но Дойл мотнул головой, пытаясь понять, что происходит. Что-то было не так. Но Линдсей уже тянула его к картине, улыбаясь и смеясь. — Линдсей, стой! — Коннор вырвал руку и отступил на шаг. — Зачем нам идти туда, ведь мы можем быть счастливы здесь. Я должен тебе кое-что сказать! У меня… Неожиданно лицо Доннер исказилось до неузнаваемости. Она закричала, и Коннор мог поклясться, что услышал «Помоги!» прежде, чем его коллега снова вернулась в картину. Потрясённый, он стоял и смотрел на её изображение, застывшее с гримасой ужаса на картине. Доннер была одна, её спутник бесследно исчез. Дойл дрожащими руками достал мобильный из кармана и, не глядя, набрал номер Эксона. — Питер? Даже если ты спишь… Срочно бери свои приборы и приезжай в квартиру Линдсей. Кажется, я её нашёл!
Отправлено: 11.11.20 10:30. Заголовок: Иногда Коннору казал..
Иногда Коннору казалось, что Питер способен забыть о сне, о еде и о чем угодно в момент, когда в его руках оказывались любимые приборы по замеру паранормальной активности. Сейчас глаза физика горели огнём.
— Коннор, да эта картина просто что-то невероятное! Ни одна стрелка не дёрнулась в квартире Спрингз, а тут… Нет, ты только посмотри на это!
Дойл посмотрел на стрелки, лишь бы Питер отцепился. Он не только понимал, что картина невероятная, но ещё и чувствовал её влияние на каждую клетку тела, на каждый нерв... Коннор очень долго и путано рассказывал Питеру о своём видении и о папке в архиве, которую читал когда-то давно. После случившегося он плохо соображал, что происходит. Спать хотелось невероятно сильно; сердце билось так, что его стук эхом отражался в ушах.
— Дойл? Дойл! — Питер пощёлкал пальцами перед глазами Коннора. — Ты спишь, что ли?
— Нет… — процедил Коннор сквозь зубы.
— Слушай, а что если это своего рода портал и Линдсей засосало в него?
— Я в этом почти уверен, — профессор отошёл от картины и сел на диван, не отводя взгляд от нарисованной Доннер. — И я должен сказать тебе что-то ещё… Я буквально чувствую, что эта картина хочет, чтобы я тоже оказался там. Возможно, для этого я должен уснуть. И, Питер, ты не представляешь, как же я хочу это сделать, — Дойл понимал, что его язык уже начинает заплетаться. — Я уже говорил, что после «Улья» я могу не спать несколько суток подряд, но сейчас я еле держусь…
— Так, может, усни? Посмотрим, что будет. Я здесь, и не позволю тебе войти туда.
— Ты не понял, Питер. Это была не Линдсей, это был какой-то злой дух в её теле. Настоящая Лин там, - он указал пальцем на холст, - внутри картины. И чтобы вывести её, я тоже должен попасть туда.
Коннору показалось, что Питер чуть не выронил приборы из рук.
— Дойл, ты спятил?! Допустим, даже если ты войдёшь в картину, кто даст гарантию, что ты выйдешь? Один или с Линдсей.
— И что ты предлагаешь? Оставить её там? С этой ужасной гримасой на лице?
Питер растерянно развёл руками…
— Давай, Эксон, включай свои приборы, я больше не могу держаться, — сказал Коннор и лёг на диван. Сон окутал его моментально.
Дойл закрыл глаза, а в следующую секунду почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Это был Питер. Весьма помятый, уставший и с красными от недосыпа глазами.
— Вставай, уже утро! Надо на работу собираться.
— В смысле? Как утро?
Дойл сел на диване, рассматривая своего друга. Перевёл взгляд на картину. Ничего не изменилось. Посмотрел на часы. Действительно, с момента их разговора с Питером прошло около четырёх часов. А показалось, что всего одна секунда. Коннор попытался вспомнить, что было после того, как он сказал Питеру включить приборы. Ничего не было. Ровным счётом ничего.
— Эксон, что-нибудь происходило после того, как я уснул? — Коннор подошёл к картине, как будто не веря в происходящее. Он был уверен, что видение повторится после того, как он уснёт, и Линдсей снова позовёт его за собой.
— Ничего не было, — зевая, пробормотал Питер. — Показания приборов всю ночь были высокими, но, как ты видишь Линдсей в образе злой фейри не сошла с полотна.
— Прекрати, — грубо отрезал Дойл. — Возможно, она бы и вышла, но скорее всего, присутствие третьих лиц в её планы не входило. Поехали в Управление, нужно найти папку, о которой я тебе говорил ночью.
Офис по научным исследованиям и разработкам, 21 апреля 2000, 9.12
Коннор сидел в своём кабинете один, отправив Питера и Антона анализировать данные, записанные на видеокамеры в доме Спрингз. Хотя, по правде говоря, он не хотел, чтобы ему кто-то мешал. Чувствовал себя Дойл, мягко говоря, неважно. Голова гудела, как с перепоя, коих в его жизни было не так много, но ощущения очень ярко запомнились и повлияли на решение отказаться от такого времяпрепровождения в дальнейшем. Сорваться и наорать из-за какой-нибудь глупости на коллег хотелось меньше всего, ведь Коннор прекрасно понимал, что картина продолжает дурить ему голову, зазывая снова к себе и делая его эмоционально нестабильным. Ничего, скоро она своё получит, но только после того, как Дойл изучит материалы дела из архива ОНИР до последней буквы.
К сожалению, полезной и новой информации в папке было немного. Оказывается, Коннор смог вспомнить ночью почти всё из далёкого прошлого полотна «Дарящие любовь». Ничего нового в материалы не было добавлено, словно с XIX века зловещая картина не имела хозяев. Но что-то подсказывало Дойлу, что всё это время она просто ускользала от внимания Управления. Коннору не давал покоя вопрос, как же картина попала к Линдсей. Но, очевидно, только сама Доннер могла ответить на него.
Мысли Коннора были прерваны звонком мобильного. Это был Адам. Дойл был в кабинете один, необходимости выходить не было, поэтому он сразу же ответил.
— Приезжала Де Марко, — с нотками раздражения в голосе сказал Дженнерс. — Привезла одежду для Николь.
— И ты взял? Зачем? — строго спросил Коннор.
— Так, Коннор, — голос на том конце явно давал понять, что его обладатель готов высказать всё, что накипело по этому вопросу, — ты просил сообщать тебе обо всём, что происходит с Николь. Я сообщил. Если ты не согласен с пополнением её гардероба, номер Адрианы ты знаешь. Решай это с ней сам.
Коннор слегка растерялся: ему не приходилось ещё видеть и слышать Адама злым и раздражённым. И, вспоминая знакомство с Де Марко, Дойл понимал, что вряд ли у Дженнерса был выбор: принять вещи или отказаться. Но решение вопроса о ползунках может вполне подождать.
— Хорошо, я потом позвоню ей, — Коннор помолчал, а затем не менее серьёзно продолжил. — Адам, я должен кое-что тебе сказать. У меня на работе сейчас идёт расследование. Не скажу, что оно угрожает моей жизни, но я пока не могу спрогнозировать вероятный исход. Да и вообще, ты же понимаешь специфику моей работы. Я хочу быть уверен, что если со мной что-то случится…
— Перестань, Коннор. Ничего с тобой не произойдёт. После всего, что ты перенёс, думаю, фортуна будет благосклонна к тебе. Но если все же что-то случится — будь уверен, о Николь я позабочусь, как о родной внучке.
— Спасибо. До встречи!
Коннор спрятал телефон, глубоко вздохнул, захлопнул папку и внимательно осмотрел свой кабинет. «Надеюсь, в этот раз я вернусь сюда раньше, чем через три года».
Виндзор Стрит, 458 21 апреля 2000, 11.13
В этот раз Коннор прошёл мимо картины, не поддавшись на огромный соблазн обернуться, посмотреть или потрогать изображение. Желание уснуть усилилось, стоило только зайти в квартиру Линдсей. Дойл сел на диван и не спеша поднял глаза, сосредоточившись на фигуре Доннер, которая все также стояла с искажённым от ужаса лицом. Зрелище было жутким, но… силу притяжения не ослабляло ничуть.
Дойл боролся с собственными чувствами. С одной стороны, он прекрасно понимал, что никто, кроме него, не сможет помочь Линдсей. Из тех скудных сведений, которые скорее можно было воспринимать как сплетни или «городские легенды», можно было понять, что затянув в себя человека, страдающего от неразделённой любви, картина будет сводить с ума того, кого любил этот человек, и сделает всё, чтобы привести его на место, где она находится. Сейчас отпали всякие сомнения насчёт чувств Линдсей к нему. Но что же чувствует он сам?
До своего возвращения в прежнюю жизнь она была единственным «якорем» для него, который не давал помешаться. Он «доставал» её светлый образ из памяти, вспоминая детали их разговоров, то, во что она была одета, какое у неё было настроение в тот день… Это была своего рода уловка, которой он пользовался, желая абстрагироваться от боли и кошмаров во время экспериментов. Сейчас ему казалось странным, что мозг не сыграл с ним злую шутку, как это произошло с Амандой-Адрианой. Хоть он и не помнил точно, в какие моменты испытаний видел лицо Аманды, разум причудливо соединил её внешность с болью, а организм моментально выдал парализующую реакцию при виде Адрианы, похожей на свою сестру как две капли воды. Но игры разума удивительны и мало предсказуемы. Оставалось только выдохнуть с облегчением, что Линдсей не стала у него ассоциироваться со временем пребывания в «Улье» и смогла удержать его от безумия. Но всё же Коннор был вынужден признаться в том, что, с момента появления в его жизни Николь, отношение к той, ради которой он хотел вернуться в прежнюю жизнь больше всего, изменилось. Что же он сейчас к ней чувствовал? Лин была важна для него, она привлекала его и вызывала вполне естественное мужское желание, но понять и разобраться, а любит ли он её, Коннор пока не мог. Очевидно, заботы о дочери затуманили его разум больше, чем мистическое полотно. И Николь была сейчас более сильным «якорем». Дойл был готов войти в картину, он был готов рискнуть собственной жизнью и понимал, что, возможно, выйти оттуда уже не сможет, но мысли о малышке не давали шагнуть в этот гадский лес с порога.
Коннор сглотнул и устало заморгал. Снова вернулось ощущение, что сон буквально обволакивает его с ног до головы. Он положил голову на подушку и провалился в царство Морфея в ту же секунду.
— Коннор! Иди ко мне…
Дойл открыл глаза и увидел, что изображение Доннер поменяло позу. Она стояла, протянув к нему руки и улыбалась, но в этот раз из картины Лин не вышла. Её губы не шевелились, но он отчётливо слышал голос коллеги.
«Прости меня, доченька» — сказал Коннор сам себе. Он встал и решительно пошёл к картине. Прикоснулся к полотну, не почувствовав кожей шероховатость краски. Пальцы легко прошли сквозь холст, и спустя мгновение он почувствовал, как до них кто-то дотронулся. Доннер всё так же ослепительно улыбалась, глядя на мужчину своей мечты. Не медля больше, Коннор шагнул в картину…
Отправлено: 21.11.20 19:49. Заголовок: На краю обрыва, за к..
На краю обрыва, за которым вечность Ты стоишь один во власти странных грез И, простившись с миром, хочешь стать беспечным Поиграть с огнем нездешних гроз Наконец ты счастлив как никто на свете Ангельская пыль тебя уносит вверх Только ей подвластны и восторг, и ветер В жидких небесах звучит твой смех (с) Ария - Ангельская пыль
Первым, что бросилось в глаза Коннору, был контраст изображения на холсте и внутреннего обустройства картины. Его взгляд никак не мог выловить в густом тумане хотя бы очертания деревьев, ведь изображение леса на полотне было очень объёмным, ясным, чётким, и казалось, что за спинами влюблённой пары простирается целый мир. На деле же у Коннора возникло ощущение, что он угодил в чулан. Пространство вокруг было тёмным, мрачным и сковывающим движения.
С большим трудом он посмотрел в ту сторону, откуда только что пришёл. За туманной дымкой можно было разглядеть квартиру Линдсей. Небольшое окошко было между гостиной и тем местом, куда он попал. Вот только оно медленно блекло и с каждой секундой затягивалось туманом всё сильнее. Коннор снова перевёл взгляд на Линдсей. Чем-то неестественным на фоне сумрака казалось её сияющее от счастья лицо. При этом движения и мимика были очень странными, минимальными, замедленными. Он всмотрелся в улыбку и заметил, что черты лица Лин начали заостряться, словно по ним кто-то водил карандашом. Однако такие метаморфозы, как ни странно, совсем не удивили его. Где-то на задворках сознания пробежала мысль, что и он сам, наверное, превращается из живого в нарисованного.
Личность Коннора исчезала, уступая место совсем другому человеку, одурманенному любовью, эйфорией и страстью: ведь мир картины диктовал свои условия существования. Его больше не смущало это мрачное тёмное место. Напротив, он ощутил, что ему здесь очень уютно и комфортно. Дойл смотрел на Линдсей и понимал, что единственное, чего он хочет прямо сейчас — это быть здесь с ней вечность… Никакие заботы и тревоги больше не тяготили. Боли в пояснице и животе, которые часто его беспокоили и которые Адам называл больше психосоматическими отголосками ужасов, пережитых в Неваде, полностью растворились. Коннор был свободен и безгранично счастлив. Он ощущал каждой клеткой тела, что всё прошлое, вся тяготы, боль, крики сослуживцев в Бермудах, звучавшие в голове — всё это покидает его. Линдсей смотрела на него глазами, полными счастья и любви. И в них не было ни намёка на печаль и грусть, которые он часто видел раньше.
Коннор хотел что-то сказать, но понял, что не может открыть рот. Да и звуков никаких вокруг не было, словно они с Линдсей попали в вакуум. Разум мужчины бился в агонии и кричал: «Нужно уходить! Картина пожирает тебя, превращает в нарисованного, убивает твои мысли, стирает память!», но мужчина лишь отмахнулся от этих попыток Дойла-исследователя и учёного взять над ним вверх. «Надоел ты мне…» И тут коварный мозг, понимая, что его обладатель окончательно сбрендил, уцепился за последнюю ниточку и подсунул воспоминания о Николь….
… Телефонный звонок. Смятение, непонимание, отрицание. Какая дочь? Адам спятил! Не может быть! Ему не нужна дочь, не сейчас, он не готов!
… Вот он берет Николь на руки, неуклюже, боясь что-то сломать. Сердце бешено колотится, ум отказывается признавать и принимать тот факт, что теперь он отец.
… Вот он впервые видит, как дочь улыбается, смешно пуская пузыри. Её серые глаза, копия его глаз, смотрят внимательно, словно исследуют… Мысли о том, что достойная смена растёт, может тоже учёным будет…
… Беспокойство, ужас от вестей, что у Николь поднялась температура. Бросить всё, быстрее, нужно ехать к ней. Быть рядом!
… «Никки, папа рядом, не плачь! Я всегда с тобой, запомни, я с тобой… Я никуда не уйду, никому не позволю забрать тебя. Ты лучшая частичка меня…»
Я с тобой… Я с тобой… Я с тобой…
Коннор перевёл взгляд на портал между этим миром и квартирой Лин. Тот уже почти растворился. Да и его память рассыпалась как бусы, бусинки которых уже не найти в траве. Дойл вдруг понял, что если сейчас ничего не предпринять, то они с Линдсей застрянут тут на вечность. Которая, вероятно, продлиться до момента, пока картина не попадёт к своим следующим владельцам и их души не будут затянуты в эту ловушку. Поскольку «Закартинье» представляло собой очень маленький мирок, все, кто попал в него, растворялись, стоило попасть сюда следующей паре. Медлить было нельзя, ведь картина добилась своего: она затянула в себя ту, которая страдала от неразделённой любви и того, кого она любила.
Каждое движение давалось ему с трудом, как будто он угодил в смолу. Превозмогая липкий сумрак, охватывающий их всё больше, он схватил Лин за руки, чуть выше локтей. Улыбка на её лице исчезла. Она испуганно смотрела на него, словно чувствуя, что он задумал. Глаза Доннер умоляли его не делать это, но Коннор собрал остатки сил, которые растворялись вслед за мыслями и болью, и толкнул Линдсей в портал. Он видел, как она оказалась по ту сторону картины, встала с колен и начала осматриваться по сторонам. Повернулась, и их глаза встретились. Взгляд Лин снова наполнился ужасом. Она упёрлась ладонями в холст, а по движению губ он догадался, что Лин произнесла его имя.
А ещё Коннор видел, как границы портала все больше размываются с каждой секундой, а в абсолютной тишине раздались чьи-то душераздирающие стоны. Сумрак вокруг него стал сгущаться ещё сильнее. Коннор стоял, наблюдая, как и без того серый мир картины заполняется темнотой, а стоны становятся все более слышимыми. Мир картины рушился, а сил на последний рывок у Коннора уже не было. Он не мог пошевелиться. Хотел вспомнить, где чувствовал абсолютную беспомощность и пожирающий страх, но уже не смог. И тут мозг пронзил отчаянный крик Николь. Он с трудом собрал из ошмётков памяти лицо дочери, сжал кулаки, стиснул зубы, сгруппировался, собрав жалкие остатки силы, и прыгнул…
***
Оказавшись в своём мире, Коннор почувствовал, что он полностью дезориентирован. Пару минут понадобилось, чтобы зрение снова стало чётким, а слух смог различить звуки окружающей действительности. Он и Линдсей стояли друг напротив друга, ошарашенно и странно улыбаясь. И только спустя какое-то время, когда морок окончательно отступил, до них дошло, что они стоят в костюмах Адама и Евы, а вся их одежда лежит под ногами. Улыбка моментально слетела с уст и уступила место стыдливому румянцу на щёках. Они одновременно наклонились за одеждой, стукнулись лбами, но, словно не заметив этого, похватали свои вещи с пола и разбежались в разные углы квартиры. Линдсей убежала в спальню, а Коннор — на кухню.
Застёгивая брюки и ощутив тянущую опоясывающую туловище боль, Дойл с некоторым сарказмом подумал: «Уж лучше эти надоедливые ощущения в животе и спине, чем вечность в нарисованных панталонах». И тут он услышал лёгкий хлопок позади себя, поняв, что что-то выпало из кармана брюк и ударилось об кафель. Это был подарок для Линдсей: бархатная коробочка с брошкой. А ведь он совсем забыл о ней. Хорошо, что не потерял.
Интересно, а что с картиной? Возвращение Дойла-исследователя и привычного хода мысли также немного его успокоило. Он больше не чувствовал влияние картины на чувства, эмоции, состояние, больше не слышал зов в голове. Откуда-то из глубины комнаты раздался смех Линдсей. Он не понимал, что её так рассмешило, но неожиданно и ему вся ситуация показалась несколько комичной. Он улыбнулся уголками губ и, поправив пиджак, вышел из кухни.
От «Дарящих любовь» остался лишь одинокий лес, который выглядел сейчас темным и мрачным. Людей в нём не было, только деревья с голыми ветками. А ведь до этого лес манил своей зеленью и разнообразием красок. Пока Коннор разглядывал картину, Линдсей также полностью оделась и вышла к нему.
— Как ты? — мягко спросил Дойл.
— Нормально, а ты? — она выглядела смущённой, как в тот вечер после встречи с Мишенко.
— Я все же пробыл в картине меньше времени.
— А сколько я там провела? Мне показалось, не более пяти минут. Но вижу, что уже день, а я попала туда ночью.
— Сегодня двадцать первое апреля, — Коннор глянул на часы, — 11.35.
— Ты шутишь? Последнее, что я помню, это ночь после моего дня рождения. Ты хочешь, сказать, что всё двадцатое число и почти половину двадцать первого я просидела там? — она ошарашенно уставилась на увядший лес. — Не может быть! Да и как? Как я туда попала? И как ты туда вошёл?
— Для начала я бы хотел утолить собственное любопытство и узнать, как эта картина попала к тебе…
Линдсей помолчала какое-то время, все ещё не отводя взгляд от нарисованной чёрной ели, а потом посмотрела на Дойла и тихо спросила:
— Хочешь кофе?
— Хочу. Наверное, у нас с тобой будет длинный разговор. Мне столько нужно тебе рассказать, объяснить… И, в конце концов, подарить тебе подарок на день рождения, — Коннор улыбнулся уголками губ и нащупал в кармане бархатную коробочку.
Отправлено: 21.11.20 19:50. Заголовок: Офис по научным иссл..
Офис по научным исследованиям и разработкам 21 апреля 2000, 16.55
Перед окончанием пятничного рабочего дня четверо учёных сидели в конференц-зале за круглым столом, который они в шутку называли «столом плохих идей». Коннор решил провести итоговое собрание сегодня и не откладывать его на понедельник. Линдсей рассматривала какие-то фотографии, пока Антон рассказывал о первых попытках связаться с частными школами для детей с уникальными способностями.
— Я созвонился с руководителями трёх школ, с которыми мы работали ранее. И только в одной из них, выслушав историю Саманты и что-то проверив по базе данных, мне ответили, что они готовы принять её даже на остаток этого учебного года и без собеседования. Меня несколько удивил такой подход, поскольку школа профессора Де Марко в Вашингтоне обычно очень тщательно выбирает своих учеников.
Коннор вздрогнул, услышав знакомую и не слишком распространённую в Штатах фамилию.
— Извини, что перебиваю, Антон. Расскажи мне об этой школе. Я не помню, чтобы я слышал о ней ранее.
— Неудивительно, Коннор, — Хендрикс развёл руками. — Эта частная школа открылась года два назад и уже зарекомендовала себя как достаточно серьёзное заведение. Они тесно сотрудничают с нами по вопросам детей со сверхспособностями, но отнюдь не всех кандидатов принимают к себе.
— Ты сказал, что школа принадлежит профессору Де Марко. Знакомая фамилия, напомни, где я её мог услышать… — это был тот редкий случай, когда Коннор почти соврал, но его команда пока и про Николь не знает, как им объяснить, что эту фамилии он вряд ли когда-нибудь уже забудет.
— Профессор Уильям Де Марко имеет учёную степень в области биологии и генетики. Наверное, ты мог читать его публикации, поэтому фамилия кажется знакомой. Хотя в последние несколько лет в научной периодике чаще возникали статьи его дочери, но она публиковалась под другой фамилией… Сейчас не вспомню…
— Райз? Аманда Райз? — тихо уточнил Дойл.
— Ты прав, Коннор. Райз. Кажется, у него есть ещё одна дочь, но о ней мне ничего неизвестно.
Пока Коннор думал, как свести в одну цепочку только что полученную информацию от Антона и собственное знакомство со второй дочерью профессора, открывшего недавно школу для детей с уникальными способностями, Антон продолжил:
— Миранда уже дала согласие на продолжение наблюдения за дочерью. Она рассчитывает на нашу поддержку и помощь, так как переживает, что не сможет справиться с внезапно проявившимися способностями Саманты. Я пока не стал говорить Миранде о своих результатах поиска школы для девочки. Кстати, что интересно, сегодня ни одной неприятной истории с нашей «Мисс Катастрофой» не произошло. Она звонила буквально минут десять назад и сказала, что это был абсолютно спокойный день без происшествий. Кто знает, может быть, чёрная полоса в жизни Миранды Спрингз наконец завершится.
— Естественно, мы не оставим мисс Спрингз без помощи, я уже обещал ей это вчера, — Коннор перевёл взгляд с Антона на Лин. — А теперь, я думаю, нам всем будет интересно послушать Линдсей уже по другому нашему делу. Ты узнала что-нибудь о судьбе своей подруги Джейн Мур?
Доннер оторвала взгляд от фотографий и, тяжело вздохнув, начала говорить:
— Джейн бесследно пропала более двух недель назад. А за неделю до исчезновения моей подруги исчез её коллега по работе, Майкл Филипс. Со слов секретаря Мур, Майкл был давно и безответно влюблён в Джейн. Он буквально сох по ней, а она совсем не обращала внимания на его робкие ухаживания. У меня есть сведения, что Майкл Филипс купил картину «Дарящие любовь» на аукционе, и я получила час назад фотографии, сделанные во время торгов.
Линдсей вывела изображение на экран. Коннор буквально вытянулся в струну, пытаясь рассмотреть на снимке две фигуры, изображённые на холсте. Фотография была не самого лучшего качества, но даже на ней можно было рассмотреть высокого блондина и рыжую девушку.
— Эту картину купил Майкл. Моника, секретарь Джейн, сказала, что когда её начальница не вышла на работу, её начали искать и обнаружили в квартире картину. Как она попала к ней из дома Филипса — загадка. А ещё были найдены две записки. Одна из них была прикреплена к раме, она была написана для меня.
Линдсей перещёлкнула слайд и на экране появилась сфотографированная записка, оригинал которой всё это время находилась в кармане её пиджака.
— Вторая записка была адресована Монике, которую Джейн просила отправить картину мне и не искать её и Майкла, ведь они обрели друг друга и теперь будут счастливы всю оставшуюся жизнь, — Доннер немного помолчала. — Ума не приложу, почему Моника узнала в женщине на картине Джейн, а я, её подруга — нет! Ещё более странным мне кажется тот факт, что Джейн не знала, что Коннор жив и вернулся на работу. — Лин вдохнула полной грудь, собираясь сказать то, что ей казалось самым сложным, но, как говорится, аналитик в команде для того и нужен, чтобы собирать все факты в одну цепь, даже если они слишком личные. — Ведь по сути, если бы он был мёртв, «Дарящим любовь» некого было бы затягивать вовнутрь.
— Возможно, мы чего-то не знаем об этой картине, — перехватил слова Линдсей Дойл, желая отвести от неё внимание Питера и Антона. Он видел, как тяжело ей сидеть напротив них и говорить о своих чувствах так открыто, маскируя некоторые фразы и облекая слова в деловые формы. — У нас слишком мало сведений о жертвах, попавших вовнутрь. По сути, мы можем проанализировать только информацию о Джейн и Майкле, и то с натяжкой. Ну, и о нас с Линдсей... — Дойл посмотрел на Доннер, щеки которой заполыхали румянцем ещё ярче.
— Что же случилось с Джейн и Майклом? И с теми, кто раньше попадал в картину? — Питер зашуршал бумагами, готовясь огласить данные замера полей вокруг картины, сделанные около часа назад после выхода из неё Коннора и Линдсей.
— Мы точно не знаем, — Коннор пожал плечами. — Наверное, уже и не узнаем. Линдсей ничего не помнит о своём пребывании внутри картины, она не помнит… — он замялся, — моментов, когда покидала её. Мои воспоминания о пребывании внутри полотна тоже весьма туманны, но я припоминаю, что в этом маленьком мирке никого не было, кроме нас двоих. Кажется, я слышал чьи-то стоны, когда вытолкнул Линдсей, но не уверен… Очевидно, все предыдущие жертвы растворялись, стоило туда попасть новым. Я хорошо помню, что в момент, когда я увидел картину в первый раз, Линдсей стояла там с мужчиной без лица. Я тогда обратил на это внимание, потому что этот дефект показался мне весьма странным.
— А мы с тобой уже видели Линдсей одну с гримасой ужаса на лице, — дополнил его Питер. — Что ж, сдаётся мне, что Джейн, Майкла и других людей, попавших в картину, действительно уже не вернуть, потому что сейчас никаких волн и излучений от полотна не исходит, хотя фон вокруг него ночью буквально зашкаливал. Возможно, выйдя из картины, вы разрушили своего рода портал и свели на нет аномальную активность.
— Но я все же думаю, что нам надо провести дополнительное исследование полотна в нашей лаборатории, — сказал Коннор.
— Только давайте отдадим «Дарящих любовь» на изучение тем нашим коллегам, которые счастливы в браке, — робко дополнила его Линдсей. — На всякий случай…
— Не возражаю, Линдсей. Я распоряжусь, чтобы, несмотря на вечер пятницы, картину прямо сегодня перевезли в лабораторию из твоей квартиры.
— Спасибо, Коннор, не могу на неё смотреть. И вряд ли усну, зная, что она стоит в коридоре.
— Кстати, а как же вам удалось оттуда выйти? — спросил всё это время молчавший Антон. — Из рассказа Линдсей и твоего, Коннор, я понял, что целью картины было заманить пару вовнутрь и подарить им счастье.
— Это «счастье» выглядело весьма сомнительно. Очень мрачно и туманно. Но ты прав, Антон, в какой-то момент я почувствовал, что все мои заботы, проблемы, боли растворились и всё, что я хочу, это быть там, внутри… — «с ней» хотел добавить Коннор, но не рискнул, глядя на ярко-пунцовую Доннер напротив.
— И как же вы выбрались? — Питер от нетерпения аж подпрыгивал на стуле, слушая неторопливую речь Дойла.
— Потому что в нашем мире появился кто-то, кто стал для меня очень сильным «якорем» и не позволил остаться по ту сторону холста, который старательно вычищал из памяти всё моё прошлое. Не думаю, что у безответно влюблённых, попавших в картину, были такие «якоря».
Питер и Антон смотрели то на него, то на Линдсей, не понимая, что происходит и о каком «якоре» он говорит.
— Я должен вам признаться… — тихо сказал Дойл. — У меня есть дочь!
Эксон громко засмеялся, подумав, что Коннор шутит, но увидев, что тот смерил его строгим взглядом, понял, что это не шутка. Дойл спокойно продолжил:
— Её зовут Николь. Ей два месяца. И да, только благодаря воспоминаниям о ней, которые нахлынули по ту сторону холста, я смог вытолкнуть оттуда Линдсей и выйти сам.
В кабинете воцарилось гробовое молчание. Ошарашенный Питер смотрел то на Линдсей, то Коннора. Причём, в глазах Доннер он не видел того, что видел сейчас в глазах Антона. Лин не была удивлена, не была шокирована, она сидела, опустив взгляд, и делала вид, что её привлекают больше фотографии на столе, чем то, о чем говорит Коннор. И тут до Питера дошло: она уже знает! Но почему Доннер в курсе, а он нет? Эх, Дойл, а ещё лучший друг называется…
— Питер, не смотри так на Линдсей, — словно прочитал мысли коллеги и друга Коннор. — Она сама узнала несколько часов назад. Простите, что не сказал вам раньше, — он немного помолчал, дав понять, что на этом тема о дочери пока исчерпана. — Но знаете, я считаю, что на сегодня нам хватит потрясений и новостей — давайте это обсудим в другой раз. Рабочий день уже закончился…
Эксон схватил распечатки со стола, встал и уже был готов уйти из конференц-зала, когда Коннор продолжил:
— Но у нас на повестке остался ещё один вопрос, — под пристальным взглядом Дойла Питер снова сел на стул. — Предлагаю в воскресенье собраться в баре «Дикий койот» и отметить день рождения Линдсей! — Коннор перевёл взгляд на Питера и едва заметно ему подмигнул. — С меня пиво, Питер!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Надеюсь, его кто-то прочтет.
- участник сейчас на форуме